Пошла моя дочь к психологам

Автор, это единственный ребенок? Отпустите, запретите обсуждать с Вами эту тему, оставьте за ней право не общаться. Можете сказать, что готовы конструктивно помочь, а не слушать обвинения. Когда такой запрос поступит, начинайте с психиатра. Лучше через поликлинику с направлением, во избежания высосаных из пальца диагнозов. Бесплатно нет смысла лечить от придуманных болезней. Ну и дальше по ситуации. Не поддавайтесь на поиски новых и новых платных психологов, какие бы диагнозы не писали. Расстройства личности они сейчас пишут почти всем, кому нужна правка мировоззрения. Первое слово за психиатром, а дальше усмиряем гордыню дочери и учим ее терпеть стресс от того, что не все в этом мире будут ее любить.

Вот ей нравится, я даже ей это сказала как-то, она согласилась

Ну иногда звоню, в основном по делу. Она на меня обижается, что я не инициирую разговоры, но я знаю чем наши разговоры заканчиваются и лишний раз боюсь звонить

Так она меня обвиняет, что из-за меня не может теперь нормально жить.

Хорошо, я виновата, но как ей жить, если у нее депрессия и плохо все в личной жизни и в работе итд. Как мне искупить вину и поставить ее на нормальные рельсы?

Я прочла.

Но я попросила привести конкретный пример и словами дочери, а не так, как Вы его поняли.

Извините, но Вам удобна позиция жертвы.

Ну так почему эти выдающиеся психологи ей не помогли и не научили как нужно жить?

Вот ей нравится, я даже ей это сказала как-то, она согласилась

Хорошо примеры
Я ее заставляла учить стихи в школе
Я ее родила от плохого отца
Когда были конфликты у нее с детьми я неправильно на них реагировала
Я неправильно настаивала на ее поступлении (я ее уговаривала поступить в муз школу, у нее талант) и теперь она не имеет муз образования

Ну так почему эти выдающиеся психологи ей не помогли и не научили как нужно жить?

Отличная профилактика родительского перфекционизма.
«Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не должен быть юристом. Это неважно, кем ты станешь, когда вырастешь. Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором? Пожалуйста! Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!»
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий клоун с подтеками грима на лице, и скажет: «Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама, когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с пацанами?»
А я скажу: «Милый, но я следовала за тобой во всем, я не хотела давить на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами». А он скажет: «Я не знал, к чему это приведет, я был ребенком, я не мог ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и разотрет грязным рукавом помаду по лицу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые ищут виноватых. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот».
Он скажет «ах» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Не будь идиотом, Владик, думай о будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть оператором колл-центра».
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий программист с глубокими морщинами на лице, и скажет: «Мама! Мне тридцать лет. Я работаю в «Гугл». Я впахиваю двадцать часов в сутки, мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что хорошая работа сделает меня счастливым? Чего ты добивалась, мама, когда заставляла меня учить математику?»
А я скажу: «Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой». А он скажет: «А на хрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я иду мимо клоунов в торговом центре и завидую им, мама. Они счастливы. Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и потрет пальцами переносицу под очками. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время жалуются. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот».
Он скажет «ох» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Я тут не для того, чтобы что-то твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой, спроси у него, я не хочу быть снова крайней».
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий режиссер со среднерусской тоской в глазах, и скажет: «Мама! Мне тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания, мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе все равно. Почему ты никогда не высказывала своего мнения? Зачем ты все время отсылала меня к папе?»
А я скажу: «Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа». А он скажет: «А на хрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов отдать все, лишь бы хоть раз, хоть раз понять, что ты думаешь обо мне. Своим молчанием, своей отстраненностью ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и театрально закинет руку ко лбу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время чего-то ждут. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот».
Он скажет «ах» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Этот текст — хорошая профилактика нашего материнского перфекционизма — стремления быть идеальной мамой. Расслабьтесь! Как бы мы ни старались быть хорошими мамами, нашим детям все равно будет что рассказать своему психотерапевту».

Вы в то время делали так, как считали нужным, еще не хватало грызть себя за чужие домыслы. У нее же есть прекрасный шанс сделать свою жизнь идеальной, пусть и займется этим а не прошлое полощет чужое. Цыплят по осени считают.

Хорошо примеры
Я ее заставляла учить стихи в школе
Я ее родила от плохого отца
Когда были конфликты у нее с детьми я неправильно на них реагировала
Я неправильно настаивала на ее поступлении (я ее уговаривала поступить в муз школу, у нее талант) и теперь она не имеет муз образования

Это не примеры.
Или Вы это 6-ть лет обсуждаете?

Так она не может, из-за всего этого. У нее сломана судьба, я ее поломала стихами в школе

Серьезно? взрослая живущая отдельно 26 летняя женщина прибежит к маме чтобы та ее к психиатру отправила?

так вы действительно виноваты
для вас - ерунда
а для ребенка в детстве - это травма

Так она не может, из-за всего этого. У нее сломана судьба, я ее поломала стихами в школе

На какую-то фигню, она может ответить - а вот у тебя интонация некрасивая. Разговор о борще, о собачках или кино переходит в обвинения меня. А вот в таком фильме хорошо относились к детям, а ты негодяйка - и так по кругу. Я уже вообще ни о чем ее не спрашиваю, вставляю ДА, АГА

Так она не может, из-за всего этого. У нее сломана судьба, я ее поломала стихами в школе

Ну Вы думаете, ее тонкая душевная организация для кого-то кроме мамы ценность? Друзья слушать не хотят, видно, потому и сложности с общением. Закончатся деньги на психологов, к маме придет, конечно. Кому она еще кроме автора нужна? Пока зарабатывает, нужна мошенникам. Но скоро разрушат личность так, что только к маме обращаться и останется. Взрослой эту девушку назвать можно с большой натяжкой.

Автор, допустим, это правда. Но судя из ваших опусов, вам тут верно написали - вы просто свою дочку не любите. Вам нужен совет? Оставьте свою дочь в покое. И так и скажите ей прямым текстом - дорогая, мы постоянно ругаемся, я устала, поэтому я делаю перерыв в наших отношениях на месяц. И блокируете её везде, и не звоните по делу, и вообще не участвуете в её жизни. Спустя месяц разблокируете, убеждаетесь, что все живы и здоровы, и пытаетесь наладить общение. Не получается - снова блокируете, уже на 2 мес. И учитесь жить отдельно от вашей дочки. Вам бы тоже желательно к психологу, если вы хотите наладить отношения с дочкой. Дыма без огня не бывает. По вашим опусам, вы здорово облажались.

Отличная профилактика родительского перфекционизма.
«Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Милый! Ты не обязан становиться инженером. Ты не должен быть юристом. Это неважно, кем ты станешь, когда вырастешь. Хочешь быть патологоанатомом? На здоровье! Футбольным комментатором? Пожалуйста! Клоуном в торговом центре? Отличный выбор!»
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий клоун с подтеками грима на лице, и скажет: «Мама! Мне тридцать лет! Я клоун в торговом центре! Ты такую жизнь для меня хотела? Чем ты думала, мама, когда говорила мне, что высшее образование не обязательно? Чего ты хотела, мама, когда разрешала мне вместо математики играть с пацанами?»
А я скажу: «Милый, но я следовала за тобой во всем, я не хотела давить на тебя! Ты не любил математику, ты любил играть с младшими ребятами». А он скажет: «Я не знал, к чему это приведет, я был ребенком, я не мог ничего решать, а ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и разотрет грязным рукавом помаду по лицу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые ищут виноватых. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот».
Он скажет «ах» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Или не так. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Не будь идиотом, Владик, думай о будущем. Учи математику, Владик, если не хочешь всю жизнь быть оператором колл-центра».
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий программист с глубокими морщинами на лице, и скажет: «Мама! Мне тридцать лет. Я работаю в «Гугл». Я впахиваю двадцать часов в сутки, мама. У меня нет семьи. Чем ты думала, мама, когда говорила, что хорошая работа сделает меня счастливым? Чего ты добивалась, мама, когда заставляла меня учить математику?»
А я скажу: «Дорогой, но я хотела, чтобы ты получил хорошее образование! Я хотела, чтобы у тебя были все возможности, дорогой». А он скажет: «А на хрена мне эти возможности, если я несчастен, мама? Я иду мимо клоунов в торговом центре и завидую им, мама. Они счастливы. Я мог бы быть на их месте, но ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и потрет пальцами переносицу под очками. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время жалуются. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот».
Он скажет «ох» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Или по-другому. Когда-нибудь у меня родится сын, и я сделаю все наоборот. Буду ему с трех лет твердить: «Я тут не для того, чтобы что-то твердить. Я тут для того, чтобы тебя любить. Иди к папе, дорогой, спроси у него, я не хочу быть снова крайней».
И в свое тридцатилетие он придет ко мне, этот потный лысеющий режиссер со среднерусской тоской в глазах, и скажет: «Мама! Мне тридцать лет. Я уже тридцать лет пытаюсь добиться твоего внимания, мама. Я посвятил тебе десять фильмов и пять спектаклей. Я написал о тебе книгу, мама. Мне кажется, тебе все равно. Почему ты никогда не высказывала своего мнения? Зачем ты все время отсылала меня к папе?»
А я скажу: «Дорогой, но я не хотела ничего решать за тебя! Я просто любила тебя, дорогой, а для советов у нас есть папа». А он скажет: «А на хрена мне папины советы, если я спрашивал тебя, мама? Я всю жизнь добиваюсь твоего внимания, мама. Я помешан на тебе, мама. Я готов отдать все, лишь бы хоть раз, хоть раз понять, что ты думаешь обо мне. Своим молчанием, своей отстраненностью ты, ты, ты сломала мне жизнь» — и театрально закинет руку ко лбу. И тогда я встану, посмотрю на него внимательно и скажу: «Значит так. В мире есть два типа людей: одни живут, а вторые все время чего-то ждут. И, если ты этого не понимаешь, значит, ты идиот».
Он скажет «ах» и упадет в обморок. На психотерапию потребуется примерно пять лет.
Этот текст — хорошая профилактика нашего материнского перфекционизма — стремления быть идеальной мамой. Расслабьтесь! Как бы мы ни старались быть хорошими мамами, нашим детям все равно будет что рассказать своему психотерапевту».